Глава 73

Смотреть свою квартиру Рафаэль собрался, прожив почти неделю отпуска. За все это время он не перемолвился со мной и парой предложений. Ну, может, чуточку побольше. Основные слова общения между нами были: привет, пока, нормально и спокойной ночи. После пожелания спокойной ночи Рафаэль обычно направлялся к выходу и исчезал на всю эту ночь, которую он мне желал провести спокойно. В отличие от него. Его ночи спокойными точно не были. Я смирилась с тем, что он ни капельки не считается не только со мной, но и со своей бабушкой, с ее большим желанием, чтобы мы были вместе. Вот так, не скрываясь, уходить каждую ночь, это надо совершенно меня не уважать. Что, в общем-то, меня совершенно устраивает и я с чистой совестью подам на развод. И Кафея –апа не сможет мне ничем возразить.

Моя решимость возражать ей поубавились, когда она попросила меня съездить с Рафаэлем, осмотреть квартиру. Сначала я не поверила своим ушам, когда услышала просьбу Кафеи-апы. У меня не было слов от возмущения, как она вообще может мне предлагать ехать куда бы то ни было с ее внуком, тем более, смотреть его квартиру. Когда я пришла в себя то разразилась длинным монологом, что Рафаэль сам давно не мальчик, уж как-нибудь сможет добраться до Чистопольской, чтобы осмотреть свою собственную квартиру, не заблудится. Кафея –апа с доброй улыбкой слушала мое темпераментное словоизвержение, кивала, соглашалась, а потом сказала:

- Я тебя очень прошу, Надежда, съезди с ним на квартиру. Я тебя прошу. Я тебя никогда ни о чем не просила. Можно я тебя сейчас попрошу, съезди с Рафаэлем.

Я почувствовала себя совершенно несчастной. Не могла я отказать доброй старушке, когда она так просит меня. И на самом деле, Кафея-апа просила меня впервые в жизни, до этого ее просьбы касались исключительно больных кошек, которых я бы и так не оставила бы на произвол судьбы и болезни.

- Зачем, - только и смогла я сказать в ответ, - зачем мне ехать с ним.

- Просто потому, что я тебя прошу об этом, - ответила Кафея-апа.

Аргумент, сильнее не придумаешь, и возразить нечем. Чтобы я сейчас не говорила, Кафея-апа будет повторять, я тебя прошу, я прошу тебя, съезди. И ничего не попишешь, надо ехать.

Я не представляла, как мы будем ехать с Рафаэлем в трамвае, потом в троллейбусе, о чем говорить, куда смотреть. Он избегает смотреть мне в глаза, я тоже не рвусь встречаться с ним взглядом. Еще до трамвайной остановки надо идти от дома рядом. Это будет самая долгая и невыносимая дорога рядом с ним.

К счастью, мои страхи оказались напрасными, как только мы вышли из дома на дорогу, Рафаэль остановил машину, и мы поехали на квартиру на такси. Я уже осматривала его квартиру, как только мы с Кафеей-апой получили ордер на нее. Хорошая квартира, один недостаток, на первом этаже находится. Но где там обычной старушке без связи и денег настоять, чтобы дали квартиру на другом этаже. Кафея-апа, когда узнала про первый этаж, философски сказала, ведь и на первом этаже кто-то должен жить. А потом добавила, что это хорошо, что не надо зависеть от лифта, а если отключат воду и электричество, то носить воду не тяжело будет. Кафея –апа знала, о чем говорила. В нашей аварийной халупе периодически отключали и то и другое. И тогда нас спасала колонка на соседней улице, откуда мы носили воду домой. Одно дело принести воду на первый этаж и совершенно другое, когда с ней надо подниматься на верхние этажи. Благо жильцов наверху не осталось и им не приходится мучиться с водоснабжением. Волшебная способность Кафеи-апы в каждой ситуации находить свои плюсы. Интересно, зачем она все-таки попросила меня осмотреть его квартиру во второй раз и вместе с ним.

На такси мы быстро добрались до места. Я неудобно себя чувствовала всю дорогу, хотя Рафаэль сидел впереди, рядом с шофером, а я на заднем сидении. Ключ от квартиры был у меня. Я пыталась отдать его Рафаэлю, но Кафея-апа настояла, чтобы ключ был у меня. Видимо, она не переставала надеяться, что мы будем вместе и как бы символически, как хозяйке, вручила ключи мне. Зря она это делает. Глупо это смотрится со стороны. Фактический хозяин квартиры Рафаэль, а я как ключница при нем. Но раз я пообещала съездить с ее внуком, то возражать против условий поездки не имело смысла, и я покорно взяла ключи.

Когда я стала открывать дверь, ключ наотрез отказался поворачиваться в замке. Я дергала за ручку, давила на замок, но ключ стоял намертво.

- Дай я попробую, - предложил Рафаэль.

Я молча отошла в сторону. Он как –то легко, одним движением повернул ключ, замок мягко щелкнул и дверь открылась.

- Надо же, - не удержалась я от комментариев, - чувствует хозяина, только ему и открывается.

- Это здесь ни при чем, - спокойно возразил Рафаэль, - это такой замок, на него нельзя давить ключом, его заклинивает. Надо не надавливая на замок, мягко открывать.

Я молча кивнула, соглашаясь, и прошла в квартиру. Ее планировка мне очень нравилась. Большая комната, большая кухня, просторный коридор, раздельные туалет и ванная, большая и широкая, через всю квартиру снаружи, лоджия. А еще в торце комнаты была такая роскошь, как гардеробная. Она так назвалась в документах. А в коридоре к гардеробной примыкала кладовка. Можно было сломать стенку между ними и сделать одну большую самую настоящую гардеробную. И тогда совершенно не нужен будет шифоньер, сильно не любимый мной предмет мебели. Хотя, может быть, Рафаэль и его будущая супруга ничего не имеют против шифоньера.

По виду Рафаэля нельзя было сказать, нравится ему квартира или нет. Он осматривал все с невозмутимым видом. В ванной открыл краны с водой и нагнулся посмотреть под умывальником. Потом зачем –то полез в стояк и сразу же прошел на кухню, там тоже открыл все краны. Никогда бы не подумала, что он такой хозяйственный и что-то понимает в сантехнике.

Рафаэль продолжал меня удивлять. Он придирчиво осмотрел плитку в ванной и на кухне, расковырял обои, пытался отодрать плинтуса и попрыгал на полу. Закончив осмотр, он сказал:

- Вполне пригодно для жизни. Можно переезжать. Хотя потом придется ремонт делать, но пока можно и так пожить.

- А кто здесь жить будет, - удивилась я, - тебе же скоро назад. Еще год служить надо.

- Ты, - просто ответил Рафаэль, как будто это само собой разумеется, что я буду жить в его квартире.

- Перестань, - отмахнулась я, - ты же знаешь, что я ни на что не претендую и мне ничего не надо. Я найду, где жить. Я уже в общежитии институтском договорилась. Туда перейду, когда Кафея-апа переедет в свою квартиру.

- Причем здесь, претендуешь или нет. Мне не нужна эта квартира. Это для тебя все сделано. Мне ничего не нужно. И квартира эта не нужна.

У меня голова пошла кругом. Он, что собирается и дальше жить вместе с бабушкой. Он же не может жить с ней всю жизнь. А эта его пигалица, куда он ее приведет, когда вернется из армии, не к бабушке же. Откуда издалека я услышала:

- Мне не нужна эта квартира без тебя. Я не буду здесь жить без тебя.

Наверное, мне показалось. Слова прозвучали еле слышно. Не мог же Рафаэль мне сказать такое. Я посмотрела на него, на этот раз он не отводил взгляда, и лицо его не было таким непроницаемым, как я привыкла видеть эти дни.

- Со мной, значит, - переспросила я, - а как же эта девушка.

- Какая девушка?

В глазах у Рафаэля сплошной знак вопроса, огромный знак во все лицо. Как будто он совершенно не понимает, о чем я его спрашиваю.

- Та девушка, к которой ты уходил ночевать, - неохотно поясняю я.

Мне неприятно говорить об этом. Он может подумать, что я его ревную.

- Я все дни ночевал дома.

Рафаэль совершенно, неподдельно изумлен. Он повторил:

- Я все дни ночевал дома.

- Зачем ты мне врешь, - возмутилась я, - я же сама видела, как ты уходил на ночь. Еще спокойной ночи сказал, и каждый раз ты уходил на ночь. Я сама видела.

- Я ночевал дома, - снова повторил Рафаэль, - я уходил, да, поздно уходил. По делам. А потом возвращался и ложился спать.

- Значит, она не оставляла тебя ночевать, - я сделала свой вывод.

- Да, кто она, Надежда, - кто она, - в голосе Рафаэля заметны были нотки изумления, - я уходил по делам. Кое-что заработал за эту неделю. Вам с бабушкой на мебель. Не тащите с собой все эти обноски с клопами и тараканами. Купите новую.

- Кто это по ночам работает, - не поверила я.

- А сейчас такие времена, что нормально только ночами и можно заработать, - пояснил Рафаэль, - я вам в долларах деньги оставлю, чтобы не пропали со всеми этими перестройками, перестрелками.

- Откуда у тебя доллары, - удивленно спросила я.

- Оттуда, - ответил Рафаэль, совсем как Семен Семенович Горбунков из «Бриллиантовой руки».

Я не знала, что мне сказать. Как –то все очень неожиданно. Я не сомневалась, что у Рафаэля есть девушка, с которой он проводит все ночи напролет. Я была совершенно уверена, что все идет к концу, вопрос нашего развода это только вопрос времени. И настроилась на то, что буду жить совершенно одна, как и раньше, после окончания института, в общежитии. Не совсем, конечно, одна, а с моей неразлучной и верной Чарой. Но из людей, тем более, из мужчин, со мной рядом не будет никого. Мне никто и не был нужен, я не сомневалась в этом. Потому и молчала сейчас, не зная, что ответить Рафаэлю. Но мне не понадобилось ничего говорить, потому что сказал Рафаэль:

- Ну, ты дурочка. Совершенно дурочка. Как это ты себе представляешь, чтобы я уходил каждую ночь куда-то ночевать на глазах у абики. Она спит и видит нас вместе. Если бы я так сделал, она бы спать и есть перестала бы. Даже не знаю, что с ней было бы.

- А-а-а, - протянула я, - так ты только поэтому не уходил ночевать.

- Не только.

- А почему еще?

- Ты правда дурочка или притворяешься, - вместо ответа спросил Рафаэль, - ты что, не понимаешь, почему мне никто не нужен.

- Почему, - тупо спросила я.

- По кочану.

Я была совершенно изумлена, как Рафаэль запросто называет меня дурочкой. И говорит со мной так, как будто он старше меня и лучше знает жизнь. Как будто он имеет право так разговаривать со мной. Я не знала, как мне отнестись к его признанию. А это ведь было признание, хотя он и не произнес: люблю. Я вспомнила слова, которые Рафаэль сказал в больнице: мне терять нечего, если этой девушки не будет в живых, то мне ничего не страшно и ничего не надо. Значит, он говорил правду, а не шугал эскулапов, не желавших спасать меня. Но ведь потом Рафаэль так вел себя со мной, что мне в голову не могло прийти, что в его словах была хоть капля истины. Все дни отпуска он держался со мной на расстоянии. Я не удержалась и спросила:

- Ты же все время избегаешь меня. Как я могла что-то понять. Я вообще думала, что тебе неприятно со мной. Ну, может, неприятно, это сильно сказано. Но что тебе не комфортно, я так считала. Ты за весь отпуск со мной двух слов не сказал. Ни разу в лицо не взглянул. Как будто меня нет.

- Неужели ты не понимаешь. Это ведь невозможно, видеть тебя и не прикасаться к тебе. Ты рядом, я слышу твое дыхание, твой запах и руки сами тянутся к тебе, а прикоснуться было невозможно. Ты убивала меня взглядом. Замораживала. Видеть тебя, и не прикасаться, это невозможно. Ты выматывала меня. Изводила этой невозможностью. Раньше я еще мог это переносить. Но сейчас уже не могу. Я схоронил трех друзей, нервы ни к черту. Я не могу видеть тебя. Это тяжело.

- Нервы ни к черту, похоронил друзей, - повторила я за ним и спросила, - каких друзей ты похоронил, когда, почему. Что случилось?

- Не сейчас, ладно, -попросил Рафаэль, - потом расскажу. Сейчас не могу. Все еще больно, очень. Не могу об этом рассказывать.

- Хорошо, - кивнула я, - а где ты так научился говорить.

- А ты когда-нибудь разговаривала со мной, - в свою очередь спросил Рафаэль. - Хотя бы один раз.

Я задумалась.

- Нет, не разговаривала. Как то не получилась у нас с тобой поговорить, - сказала я и осеклась. Я сказала у нас с тобой. Про Рафаэля и меня, у нас с тобой. Как то раньше я себя с ним не отождествляла.

- Иди ко мне, - прошептал он и обнял меня, так нежно и властно, что я не сопротивлялась. Наоборот, я прижалась к нему, как будто это так и надо.

Его губы едва касаются моего лица, бережно и нежно и каждое прикосновение отдает током во всем теле, пробегает сладкой волной по затылку, спине и замирает внизу живота теплой дрожью. Волна нежности поглощает меня, но не целиком, что-то во мне пытается сопротивляться этому всемирному закону тяготения. Я упираюсь в его грудь ладонями и слегка отстраняюсь. Рафаэль опускает руки и смотрит на меня совершенно потерянным взглядом.

- Тебе неприятно, - шепчет он.

Я мотаю головой, нет.

- Тогда почему ты оттолкнула меня, - в его голосе слышна горечь.

Что мне ответить ему, я сама не знала, почему. Какой-то бес противоречия сидел во мне и не позволял полностью отдаться тому, что я чувствовала.

- А та девушка на проводах, кто она, - неожиданно спросила я.

- Какая девушка!

Сказать, что Рафаэль изумлен, это не сказать ничего. Видимо, он ожидал все, что угодно, только не такого вопроса.

- Девушка, с которой ты был все дни проводов, - пояснила я.

- У меня не было, и нет никакой девушки. Мне никто не нужен. Ты не веришь мне. Только почему не веришь, я не знаю. Я никогда не врал тебе.

- То есть, как это не было девушки, - возмутилась я, - а это младшая сестра Клеопатры с размалеванным глазами, я сама видела, как она все дни висела на тебе.

- Ах, эта, - усмехнулся Рафаэль, - это не девушка.

- Ага, - съязвила я, - это переодетый парень.

- Не перебивай меня, пожалуйста, - попросил Рафаэль, - это подруга. Вообще она девушка моего друга. А мне названная сестра. Она на самом деле, как сестра мне.

- Конечно, - снова не удержалась я, - сестра. Названная. То-то она на тебе висела, не отлипая, все дни.

- Она знала, как я отношусь к тебе. Знала, что я пережил. Она сказала, что будет защищать меня от тебя. Я не хотел. Но не мог же я оттолкнуть ее. Я видел, как ты на все смотрела. Я не мог обидеть ее. Она меня ни разу не обижала. В отличие от тебя.

- Когда я тебя обижала, - не согласилась я.

- Всегда, - просто ответил Рафаэль, - даже сейчас обидела.

- Я не обижала тебя сейчас.

- Тогда почему оттолкнула.

- Я не отталкивала, - упорствовала я.

- А что это было, - спросил Рафаэль, - как это можно назвать. Когда я обнимаю тебя, а ты упираешься в грудь руками.

- Я просто вспомнила эту девушку. Ты обнимал меня нежно, ты так раньше не умел обнимать. Я подумала, что это она тебя научила обниматься.

- Ты это правду говоришь, - не поверил Рафаэль, - что ты подумала. Откуда ты могла знать, как я обнимаюсь. Разве я когда-нибудь обнимал тебя. Разве ты мне разрешала хоть разочек приблизиться к тебе.

Он выглядел таким потерянным и поникшим, совсем еще мальчишка. С седой челкой, и все равно мальчишка. Что-то дрогнуло внутри меня, я захотела обнять и успокоить его, как огорченного, заплаканного ребенка. Я подняла руку и провела по его волосам. Рафаэль наклонил голову от меня.

- Не надо, пожалуйста, - попросил он.

- Тебе неприятно, - повторила я его вопрос.

- Зачем ты так, - прошептал Рафаэль, - зачем. Как ты можешь задавать мне такой вопрос. Ты же все знаешь про меня. Зачем, зачем ты так.

Я покачала головой:

- Я ничего не знала про тебя. Правда, не знала. Я была уверена, что у тебя есть девочка, твоя ровесница. Ты придешь из армии и женишься на ней.

- Я же уже женат, - напомнил Рафаэль.

- Я знаю, - ответила я, - но ведь на свете существует развод.

- Я не собирался разводиться. Если только ты настаивала бы. То тогда, конечно. Я бы не стал удерживать тебя насильно. Но сам я не собирался разводиться.

- Я ничего этого не знала, - повторила я, - ничего.

Мы стояли рядом и молчали. Тишина угнетала меня, я не знала, как снять это напряжение, как перед грозой, когда каждая частица воздуха пропитана электричеством. Рафаэль опять застыл, а я не решалась посмотреть ему в лицо и снова увидеть эту его невозмутимую маску индейского вождя. Наконец, я решилась, подняла голову и посмотрела ему в глаза. То, что я увидела, подтолкнуло меня к нему, я прижалась и обняла его. Боже мой, что я делаю, я сама, первая обнимаю его. Что же я делаю. Я обнимаю его, глажу по плечам, целую подбородок, край губ, шею, щеки. Едва касаясь губами, я покрываю его лицо поцелуями, приближаюсь к его губам и припадаю к ним. Я сама, первая, целую его в губы. Боже мой, что же я делаю. Как я могу. Он же еще почти мальчик, пусть седой, но все равно мальчик. Рафаэль отвечает на мои ласки, от его поцелуев кружится голова, я задыхаюсь от нежности, тону в ней. Боже мой, что же я делаю. А что такого я делаю. За что мне укорять себя. Ничего такого страшного я не делаю. Я целуюсь с собственным мужем. Что здесь такого особенного, что мы с мужем целуем друг друга.

© Елена Дубровина, 2008