Глава 50

    На следующий день, когда я отрабатывала свой дополнительный выходной, телефонный звонок моей мамы в дирекцию вернул меня в повседневную реальность. Вообще, я могла спокойно не приходить на работу. В зоопарке все прекрасно и слажено функционировало без меня. Димка возился с львенком, с удовольствием играл с ним и кормил малыша. Вернулся из Москвы Роман, зав. птичьей секцией. В этом же самое время пеликан выздоровел и начал с аппетитом поедать рыбу. Мерзавец. Обязательно надо было портить мне нервную систему своим недомоганием.

   О том, что мне звонила мама, я узнала от Игоря. Он разыскал меня в ветпункте и сообщил: моя мама просила передать, что она будет звонить мне через полчаса. Ей очень нужно поговорить со мной. Я догадывалась, о чем будет разговор. Конец месяца, пришли талоны на продукты и мои родные увидели, что на меня талоны не полагаются. Кинулись за объяснениями и выяснили, что я больше не только не живу у них, но и не числюсь. Конечно, им интересно, где я сейчас проживаю. Со всеми вытекающими из этого факта обстоятельствами. Значит, завтра вместо отдыха, придется ехать домой и объясняться с мамой. Я хотела у себя ждать Марата с Варенькой. Сегодня истекает срок их путевки, и они должны вот-вот вернуться. И ни о чем, кроме того, что я скоро их увижу, я думать не могу. Но ничего не попишешь, придется ехать к родственникам. Приближается время «Х», когда я объявлю своим родным о своем, так называемом, замужестве. Конечно, то, что оно так называемое, я не скажу. Матушка у меня человек не просто законопослушный, она законолюбивый. Сама не нарушает и другим не дает. Ее инфаркт хватит, если она узнает, что брак фиктивный.

   Уныло плетусь в дирекцию, поднимаюсь на второй этаж к Ларисе и покорно жду маминого звонка. Все, как я и предполагала. Мама поинтересовалась, не хочу ли я ей о чем-то рассказать. Не хочу, честно ответила я и мама возмутилась. Изложив свои взгляды на мое поведение, мама тоном, не терпящим возражений, сказала, что ждет меня завтра после обеда.

    Поговорив с мамой, я впала в совершенно унылое состояние, в котором не только работать, жить невозможно. Остаток дня я провела  в научно-производственном отделе, у Фиры.  Где мне пришлось выдержать попытки подруги вывести меня на откровенную беседу. События моей жизни в настоящий момент никак не подходили для обсуждения с ней. Я отнекивалась, как могла.  Сначала пыталась отшутиться тем, что недавно перебрала с выпивкой. Но потом все-таки призналась, что чувствую себя плохо. Лучше бы не говорила. Причину я не рискнула раскрыть и, в конце концов, Фира разозлилась. Сама не знаешь, чего хочешь, гневно сказал подруга, так и не выяснив, почему я хандрю. Вот тут она была неправа. Я очень хорошо знаю, чего хочу.

  После работы время продолжало так же бесконечно тянуться, как и все эти дни после отъезда Марата. Я еле дождалась ночи и снова лежала без сна. Утром встала разбитая и пошла гулять с Чарой. Рафаэль проспал, поэтому мне удалось опередить его. Бессмысленно валяться в своей комнате, дожидаясь, когда надо ехать к маме, не хотелось. Я надеялась хоть немного взбодриться после прогулки с собакой. Надежды не оправдались. Чем ближе встреча с мамой, тем безнадежнее мое настроение.

    Я решила выехать пораньше, чтобы не застав маму на месте, сунуть в дверь записку и убраться восвояси. Не тут –то было. Все-таки мама знает свою дочь, и она была уже дома. Причем, не только мама, но и Катюха пришла пораньше с занятий. Вот-вот должен подойти Бориска-зятек. Держись, Команечи, как бы сказала моя подруга Женька. Ждет меня последний и решительный бой.

  Я думала, что мама возьмет сразу быка за рога. Но, когда пришел Борис, мама усадила всех за стол обедать. Я сделала героическое усилие над собой  и, не чувствуя вкуса, покорно глотала еду. У меня теплилась небольшая надежда, что Борька сорвется, начнет меня расспрашивать этим своим мерзким наглым тоном озабоченного главы семьи. Тогда я с чистой совестью поблагодарю за обед, откланяюсь и без всяких объяснений уезжаю к себе, ждать Марата.

  Наверное, Борис предусмотрел такой вариант. Интуиция развита у моего зятя великолепно и в логике ему не откажешь. Потому он поглощает с невозмутимым видом обед и ведет ничего не значащий разговоров о перестановках у них на кафедре. Я решила покориться судьбе и так же терпеливо дождаться времени «Х».

   Это время наступило, когда мы закончили пить чай и Катя начал убирать со стола.

- Надя, ты не хотела бы объяснить нам, твоим близким, - без предисловий спросила мама, - почему ты решила выписаться из квартиры, не предупредив нас и не посоветовавшись. Где ты сейчас прописана? Ты не бомж, случайно.

 Поскольку я не ответила, мама продолжила:

- Ты месяцами не показываешься дома. Как живешь – не известно. Случись что с тобой, мы будем последние, кто это узнает. Если вообще узнаем. Что происходит, Надюша?

- Я не бомж, - решила я сначала успокоить маму, - у меня все хорошо. Работаю. Сейчас площадку молодняка готовим. Может, летом в отпуск пойду, если получится. Первый раз за всю мою рабочую биографию летом в отпуск пойду.

 Но матушку мою не проведешь:

- Хорошо, что ты не бомж. Но где тогда ты прописана?

- А там же и прописана, где я сейчас живу.

- Но это же аварийные дома, - не удержался и встрял в разговор зять, - там не прописывают.

- А меня прописали.

- Как это тебя прописали, если там прописаться для членов семьи проблема, - не поверила мама.

Ну, Каманина, держись. Вот оно – время «Х».

- А я и есть член семьи, - быстро проговорила я.

- Какой такой член семьи, - удивилась мама, - это же совершенно чужие люди. Конечно, - продолжила она, - ты можешь считать их близкими и родными, куда ближе нас. Но если быть объективными – это совершенно чужие люди для тебя и как ты смогла там прописаться – уму не постижимо.

- Я вышла замуж, - спокойно произнесла я.

Вот оно, наконец-то свершилось.

Немая сцена, даже Борька потерял на время дар речи, а потом одновременно:

- Когда, - это Катя.

- За кого, - мама.

- Как, - удивился Борис.

 Я решила начать ответы с Бориса:

- Молча, взяла и вышла. Так же, как ты женился.

  Я бессовестным образом врала, но кто такой Борька, чтобы я ему честно отвечала. Я даже маме не собиралась правду говорить.

- Замуж вышла в середине февраля, полтора месяца назад. За внука Кафеи-апы, - это уже ответы на вопросы мамы и сестры.

- А еще возмущалась, когда я спросила тебя о беременности, - припомнила мама.

- Да, уж, - только и смогла вымолвить Катя.

  У Борьки явно наготове множество вопросов, по виду было заметно. Но на мое удивление, зять помалкивал. Наверное, мужа моего испугался, что он ему засветит, если я пожалуюсь. Борис в курсе, что внук Кафеи-апы имеет бандитские повадки.

- Почему ты нам ничего не сказала, - обиженно спросила мама, - разве так поступают с родными. Мы узнали о переменах в твоей жизни в ЖЭКе. Если бы не было талонов, мы бы, наверное, так ничего и не узнали.

- Ну, я думала вам сказать, но попозже, - честно соврала я.

- Когда попозже, - это уже Катя обиделась.

- Я не знаю. Рафаэль моложе меня и я не решалась сказать, что он мой муж.

- Сказать не решалась, а мужем сделала, - съязвил Борис, не удержался.

  Знал бы мой зять, кто кого мужем и женой сделал, не так бы он сейчас со мной разговаривал.

- Даже свадьбы не было, - горько констатировала мама, - хотя бы посидели как люди, отметили. А то дочь замуж выходит, а я в ЖЭКе об этом узнаю.

- Мама, прости меня, пожалуйста, - извинилась я. - На свадьбу у меня денег не было, - с ходу придумала я отмазку, - а у вас просить, вы же тоже их не печатаете.

- А когда ты нас с мужем познакомишь, - поинтересовалась Катюха.

  Вот только этого мне не хватало, знакомить родных с Рафаэлем. Это чудо гороховое чего-нибудь отчебучит, а мне потом всю жизнь расхлебывать.

- Можно попозже, - попросила я, - мы скоро квартиру должны получить. Когда придете на новоселье, тогда и познакомитесь.

- Квартиру-у-у, - протянул Борис.

  Неужели догадался. Нет, кажется, просто позавидовал.

   После того, как мама узнала о квартире, ее отношение к моему замужеству стало более лояльным. И семейный обед закончился более – менее спокойно. Даже Борька вел себя прилично. Вежливо расспрашивал и внимательно слушал ответы, без этих своих вечных язвительных комментариев. Удивительно, как переменилось отношение моего «драгоценного» зятя с изменением моего холостого статуса на замужний. Неужели до этого, я сама по себе, такая, какая есть, ничего не значила. Что, выйдя замуж, я стала лучше, добрее, умнее? Что произошло? С чего вдруг такое уважение. Бред какой-то. Мне и в голову не приходило, что мое, так называемое замужество, заставит зятя считаться со мной.

   Понятное дело, маму вдохновила квартира. Наличие собственного угла – большое преимущество в жизни. Не в Африке живем, на улице не переночуешь. Взрослая незамужняя дочь, которой жить негде, кроме как у мамы – это не тот отпрыск, которым следует гордиться. Тем более, что до этого я три года жила отдельно и мама несколько отвыкла от моего  присутствия дома. Теперь она, наконец, может быть спокойной. Моя жизнь, на ее взгляд, можно сказать устроена. Пусть и дальше так думает.

   Мои родные не отпускали меня к себе, а я совершенно не рассчитывала засидеться так долго. Наверное, Марат уже вернулся и тогда они должны приехать ко мне. А я сижу у родственников и веду дипломатические беседы, вместо того, что ждать Марата у Кафеи-апы. В какой-то момент я занервничала, не зная как вырваться из крепких родственных объятий  по-хорошему. Потом меня неожиданно осенило, и я, притворно вздохнув, объявила, что мне пора, обещала мужу пораньше прийти. И снова реакция моих родных поразила меня. Да, да, засуетились все. Конечно, конечно, иди. Раз муж ждет. Еще как ждет, но только не муж. Знали бы они, кто меня ждет, не суетились бы так вокруг меня.   

   Возвращаться назад на общественном транспорте я не могла физически. Терпения у меня хватило ровно на то, чтобы поймать машину и доехать до дома. Подъехав, я увидела машину Марата и задохнулась от счастья, что сейчас увижу его. Я еле сдержалась, чтобы не мчаться бегом. Быстрым шагом вошла в подъезд и прошла на кухню.

    За столом сидели Марат с дочерью, Рафаэль и Кафея апа. У Кафеи апы с внуком был очень смущенный вид. Марат сидел с окаменевшим лицом, как будто услышал вести о смерти близкого человека. Варенька старалась на меня не смотреть.

-Что случилась, - испугалась я, - у вас такие лица.

-Кафея Латыповна, я еще раз прошу меня простить за все то зло, что ненамеренно причинил вам, - обратился Марат к Кафее апе, - но я сейчас можно мне вас попросить оставить нас с Надей наедине. Или может мы куда-нибудь выйдем, - предложил он.

- Нет, нет, - отказалась Кафея апа,- Оставайтесь, а мы пойдем.

  Я ничего не понимала. За что просит прощения Марат. Полдня меня не было и тут столько событий произошло.

- Что случилось, - снова спросила я.

 Марат дождался, когда Рафаэль с абикой выйдут из кухни, и только потом повернулся к нам с Варенькой.

- Варенька, подожди меня в машине, пожалуйста, - попросил Марат дочь.

Девочка кивнула, и так ни разу не взглянув на меня, вышла из комнаты.

 Только потом Марат обратился ко мне:

- В какое положение ты меня поставила перед этими людьми.

- В какое, - удивилась я, все еще не понимая, что произошло, но смутные подозрения начали проявляться и приобретать более четкие очертания того, что, вероятно, Рафаэль сообщил о нашем, так называемом, браке и явно утаил главную информацию о его фиктивности.

- Почему ты не сказала, что замужем. Причем не просто за мужем, а замужем за парнем, живущим здесь с тобой.

- Я…- начала я говорить, и остановилась. Я не могу рассказать Марату, что брак фиктивный. Кроме себя, я подведу Кафею-апу, ее внука. Людей в деревне, которые были свидетелями. Марат все-таки представитель власти, как бы я к нему не относилась. А потом, если он все скроет, то тогда и он будет как бы соучастником и тогда может пострадать вообще ни за что.

- Ты, да ты, - кивнул Марат, - в какое положение ты меня поставила перед этими людьми. Она меня за подонка считают и правильно делают. Среди белого дня я увожу чужую жену на несколько дней. Как ни в чем ни бывало. Как будто так всегда делаю. Я не бабник, Надя. Неужели ты не поняла.

- Я поняла, - прошептала я и решилась хотя бы намекнуть на истинное положение дел, - Марат, ты не представляешь, насколько ты не прав. Все на самом деле не так, как кажется на первый взгляд.

- Хорошо, - спокойно кивнул Марат, - на первый взгляд не так, а на второй как. Эти люди любят тебя. Они переживают. А ты можешь, как ни в чем не бывало, прыгнуть ко мне в машину и уехать на несколько дней. Если для тебя это пустяки, то я не привык вести себя, как подонок. Я сейчас я себя чувствую именно так. Как ты могла, Надя. Как ты могла.

Будь, что будет, я решилась:

- Мы не живем с ним, мы не живем вместе, - выпалила я.

- Не живете, не живите, - пожал плечами Марат, - это ваши проблемы. Зачем ты меня во все это впутала. Еще в любви мне объяснялась. На самом деле чудовище, только уже не от чуда.

- Он тебе сейчас подтвердит, что мы не живем вместе.

- Не надо ничего подтверждать, - отмахнулся Марат, - я пошел. Как ты могла меня так подставить. За что.

- Пожалуйста, - взмолилась я, - пожалуйста, подожди немного. Ну, пожалуйста.

 Я подошла к двери.

- Рафаэль, - позвала я.

Я старалась говорить спокойно, хотя мне хотелось рявкнуть на весь дом, чтобы позвать его. Рафаэль даже не откликнулся. Я вышла из кухни, подошла к его двери и открыла ее. Мерзавец валялся на кровати вместе с моей собакой, как ни в чем ни бывало.

- Ты почему не отзываешься, когда к тебе обращаются, - еле сдерживаясь, спросила я.

- Я не слышал, - буркнул он недовольно.

- Вот только мне не надо врать. Я ведь не Марат. Пойдем, муженек, - прошипела я, заглянув в комнату.

- Куда, - продолжал ломаться Рафа.

- На кудыкину гору, - рявкнула я, стараясь, чтобы Марат не услышал, как я рычу, - пошли быстро. Натворил делов и в кусты. Иди, трус, отвечай по закону.

Хорошо, что я догадалась назвать его трусом, иначе бы Рафа ни за чтобы не вернулся в кухню.

- Скажи, мы с тобой живем как муж и жена, - требовательно спросила я его, когда мы вошли в кухню.

Рафаэль молчал, наклонив голову, избегая встречаться со мной взглядом.

- Отвечай, трус.

Рафа сверкнул глазами и продолжал молчать.

- Найди себе в себе смелость хотя соврать, - продолжала наступать я, - или скажи правду.

- Нет.

- Что нет, уточни.

- Нет, не живем.

- Оставь его в покое, - вмешался Марат, - какое это имеет значение, живете вы сейчас или не живете. Милые бранятся – только тешатся. Вы свои разборки без меня продолжите.

  Мы никогда не были вместе, мы вообще муж и жена только для получения квартиры, хотелось крикнуть мне, но я не могла. Это была не только моя тайна. Я поняла, что бессмысленно доказывать, не открыв всей      правды, а это сделать невозможно.

- Подставили не тебя, Марат, а меня, - это все, что я могла сказать ему.

- Для тебя все так просто, как для ребенка. Ты и есть еще ребенок, красивый и жестокий. Когда-нибудь ты повзрослеешь и поймешь, что натворила. Нельзя играть людьми, как куклами. И почему Варенька решила, что ты добрая – непонятно.

 Марат говорил медленно, с паузами, как будто после каждой фразы ему требовался отдых.

- Ты слышишь, - повернулась я к Рафаэлю, - ты это слышишь. Как ты мог. Что ты тут наплел. Ведь это ты наплел, а бабушка тебя поддержала. Ты слышишь, что мне говорят из-за тебя. Ты слышишь. Что ты скажешь на это.

- Я твой муж, - пробормотал упрямый внучок и быстро вышел из комнаты.

  Я поняла, что пытаюсь лбом прошибить бетонную стену. Все бесполезно и ничего не доказать. Получается, что я подлая похотливая баба, бросившая надоевшего мужа и совратившая честного отца семейства.

- Вот ты какой можешь быть, - с горечью констатировал Марат, - когда бы я тебе надоел, ты бы и со мной также обошлась бы.

   Продолжать этот разговор бессмысленно. Только бередить раны и себе, и Марату. Я смирилась с поражением. Ничего не исправить и ничего не вернуть.

- Ты не видишь очевидного, Марат, казала я напоследок. – А может, не хочешь видеть. Одно могу сказать тебе точно – никто здесь и в первую очередь Кафея-апа и Рафаэль не имеют к тебе никаких претензий. Ни малейших. Ты можешь не верить, но это истина, не требующая доказательств.  И все, что ты мне наговорил, это тоже на их совести, а не на твоей. Я не буду просить прощения. Я не сделала ничего плохого. И я люблю тебя. Сейчас я это точно говорю в последний раз.

- Лучше не говори, - пробормотал он и быстро вышел из кухни. В окно я увидела, как он сел в машину, развернулся и уехал.

Я без сил опустилась на стул. Вероятно, рано или поздно за нарушение закона приходится расплачиваться. Пускай не судебным путем. Но каким-то иным, все равно расплатишься. Как мама говорит, не мытьем, так катаньем. Вот я сейчас и расплатилась за мой фиктивный брак. Лучше в тюрьму сесть, чем потерять Марата. Вообще, у меня все еще впереди. Может, и тюрьма до кучи будет. Что там за фиктивный брак дают.

  В кухню неслышно вошла Кафея-апа. Я почувствовала ее присутствие. Они с Рафаэлем одинаково бесшумно передвигаются.

- Не обижайся на нас, Надя, - попросила она, - для тебя же лучше с ним расстаться. Он женатый человек. Рано или поздно в семью вернется. Одни страдания для тебя.

- А сейчас я, наверное, радуюсь. Масса счастливых впечатлений.

- Надя, я добра тебе желаю. Ты не понимаешь, что значит семья у человека. Двое детей. Нельзя детей бросать. А он хороший мужчина, он не бросит. А ты страдать будешь.

   Я молчала. Что мне сказать на это. Все мне желают добра, в их понимании, конечно. Все знают, как сделать лучше для меня. Одна только я не в курсе.

- Надя, я не оправдываю Рафаэля. Но раз уж так вышло, может, к лучшему. Ведь говорят же, все, что ни делается – к лучшему, - продолжала уговаривать Кафеяапа.

Я кивнула.

- Точно к лучшему. Самое лучшее – как можно быстрее развестись. Чтобы в следующий раз вы снова не решили улучшать мою судьбу. Хотя, куда уж лучше. Лучше просто не бывает. Вы простите меня, Кафея апа. Я за все вам очень благодарна. Вы приютили меня, когда мне некуда было пойти. Вы были добры со мной. Спасибо за все. Но я разведусь с Рафаэлем. Завтра же этим займусь.

- Не надо, Надя, - попросила Кафея апа.

- Не просите меня, пожалуйста, я разведусь.

- Я не про развод. Не надо уходить.

- Почему вы решили, что я уйду.

- Потому что ты всегда уходишь, когда тебя обижают.

- А надо оставаться, чтобы дальше продолжали обижать.

- Больше тебя никто не обидит. Я все расскажу Марату, когда он приедет.

Я усмехнулась:

- Он больше не приедет.

- Он приедет, - не согласилась Кафея-апа, - он приедет. Не уходи только. А он обязательно вернется. Если ты уйдешь, я себе этого никогда не прощу, - всхлипнула она.

  Слез нам только не хватало. Как все просто, расплакалась, прости. И прощают. А я не могла плакать. И никогда не умела. Комок горя застыл в горле и не давал мне не только заплакать, но даже говорить. Я сдулась, как лопнувший шарик. Не было сил даже просто умыться, раздеться и лечь спать, не говоря уж о том, чтобы объясняться или куда-то идти.

  Я ничего не стала говорить. Молча поднялась и прошла в свою комнату. Чара вернулась от Рафаэля ко мне и лежала с виноватым видом у кровати, как будто она причина всех бед.

Я подошла к ней, присела и погладила по голове:

- Ну, вот, малыш и здесь мне не очень хорошо стало. И уйти нельзя. Хороших людей обижу. Только вот кто просил их соваться в мою жизнь – неизвестно.

 Чара слушала, подняв голову, ненадолго отводя от меня взгляд, а потом снова смотрела мне в глаза с виноватым видом.

- Одна ты у меня единственная душа на свете, кто ничего плохого мне сделал. Кроме добра, я от тебя ничего не видела, малышка моя.

 Я обняла собаку и села на пол рядом с ней.

 

© Елена Дубровина, 2008