Глава 25

Где-то, в глубине души, я сомневалась, что Рафаэлю удастся до обеда поймать еще двух голубей. Но только я выпроводила Димона со свитой, как на пороге появился Рафаэль, держа ни веревке двух голубей и снова головой вниз. Я быстро сделала положенные инъекции, а Рафаэль мне напомнил, что Осману мы уже давали витаминизированного голубя. Ничего, ответила я, он так долго не получал положенного лечения, что с одного раза передозировки не будет. Ладно, если вообще что-то усвоится. При нарушении обмена веществ ухудшается всасывание как раз тех веществ, которых не хватает в организме. Получается замкнутый круг – веществ не хватает, потому что не усваиваются. А не усваиваются потому, что из-за нехватки нарушен обмен веществ. В организме сложно что-то извне компенсировать, если сам организм не в состоянии это сделать. Потому процветает хирургия, а не терапия. Отрезать куда легче, чем вылечить. Короткая сентенция перед тем, как продолжить «голубиную терапию».

Второй раз за день захожу в клетку к барсам и выпускаю голубей. На этот раз Осман по примеру всех кошек немного поигрался с птицей. Сначала не отрываясь, следил за полетом голубя по клетке, а затем начал перемещаться вслед за птицей, не хватая ее. И пока я зачарованно наблюдала за грациозными движениями зверя, Осман сделал молниеносный рывок, на мгновение зависнув в воздухе и вот уже задушенная птица у него в зубах. Яся справилась с голубем не так быстро как Осман, но в конце концов поймала птицу. Потом уселась внизу и приступила к трапезе. Я боялась, что Яська откажется есть голубя, она очень капризна и разборчива в еде. Но нет, обошлось. Я бы сказала, что поедала Яся голубя с аппетитом, какового у нее не проявлялось уже несколько месяцев. Она предпочитала говядине конину,

а в зоопарке основное мясо в рационе хищников все - таки говядина. Иногда Яське подолгу приходилось «поститься». В общем, все обошлось. Теперь барсов можно лечить голубиной диетой с витаминами. Хотя бы в этом вопросе я могу вздохнуть свободно.

Что удивительно – перебоев с доставкой голубей не было. Как Рафаэлю удавалось каждый день, в одно и то же время доставлять двух птиц было непостижимо не только для меня, но и для других сотрудников.

Конечно же, не обошлось без вмешательства нашего драгоценного заведующего зоологическим отделом, Генриха Уляшкина. Он где-то проведал про орнитоз, а носителями возбудителя этого заболевания являются голуби. Конечно, не они одни, а вообще дикие птицы, но мы пока имели дело с голубями, и зоотехник ополчился на них. Под благовидным предлогом борьбы с инфекцией Генрих хотел запретить выпускать живых голубей в клетки к барсам. Пошел с этим вопросом к директору, а тот ему сказал, что лечебные мероприятия проводят под руководством ветврача и под его ответственность. Раз ветврач решила, что такое лечение барсов наиболее успешное и безопасное, значит, она отвечает за свое решение. Не надо мешать. Эту фразу Виктор Васильевич сказал с тайной надеждой, что Генрих поймет ее в более общем плане. Генрих не понял. Он начал меня отговорить от опасного, на его взгляд, метода лечения барсов. Не найдя понимания, Генрих стал дежурить у клеток барсов во время «голубиной терапии» и мешать мне выпускать голубей. Конечно же, у него не получилось мне помешать. Не драться же нам, на самом деле, а уговоры и аргументы, на мой взгляд, были не обоснованы. Почему? Потому что тучи голубей летают ежедневно над зоопарком, время от времени опускаясь на хлебосольные площадки птичников и копытного ряда. Летом, в открытых вольерах, львы и тигры изредка ловят зазевавшихся птиц и имеют незапланированную прибавку к своему рациону.

Потому и развернутую Генрихом компанию я восприняла как одно из его никому не нужных начинаний. Просто чтобы лишний раз себя показать, какой он правильный и за всех думает. А еще наш Уляшкин любит, чтобы все было, как по правилам расписано. Раз так написано, значит, так и должно быть. Если бы все было по писаному отвечаю ему, то мы давно жили бы при коммунизме, а мы вон где живем.

Тогда он принял роковое для себя решение, не пропустить Рафаэля с голубями на территорию зоопарка. Если бы Генрих честно сказал, что боится инфекции и не позволит пронести живых голубей на территорию зоопарка. А то он придумал предлог, что не пустит Рафаэля потому, что у него нет входных билетов. Еще бы ему внешний вид Рафаэля не понравился. Вместе со своими двумя приятелями Рафаэль доходчиво разъяснил нашему Уляшкину, что он не прав. Так разъяснил, что Генрих помчался к директору и написал на меня докладную, что я со своими бандитами ему угрожаю.

Под бандитами Генрих подразумевал Рафаэля и его команду, двух приятелей, Петю и Васю. По одному они выглядели вполне мирно. Коренастый крепыш Петя, по кличке Кирпич, не из-за комплекции, а из-за фамилии Каменев. И вертлявый, суетливый Вася, по кличке Кот. У Рафаэля не было клички, его просто звали сокращенным именем Рафа. Почему Васю звали Котом – непонятно. Вытянутая фигура астеника, с длиной шеей и торчащим кадыком, в постоянной нервозной активности, меньше всего напоминала грациозных пушистых созданий. С котами у Васи было общим только имя – любимая кличка кошек. Про себя я эту парочку звала Василий Иванович и Петька – ординарец. Они больше напоминали героев анекдотов, чем материальное воплощение своих кличек. Но когда они с Рафаэлем шли втроем по зоопарку, то производили впечатление чего-то грозного и агрессивного. Да, думалось мне при виде этой троицы, растет молодое пополнение банды «Тяп-ляп». Правда, в совместном предприятии по ловле голубей наши отношения были полной идиллией.

Единственное, что омрачало эту идиллию – разногласия с Генрихом. После его докладной мне было сказано директором, чтобы ноги этих бандитов не было в зоопарке, а я должна забирать у них голубей на проходной. Мне пришлось пойти на эти условия, как –то же надо было продолжать лечение барсов. После появления очевидного неудобства в моей работе Генрих почему-то успокоился. Как он это делала всегда, когда его стараниями у меня появлялись новые проблемы.

Через неделю «голубиной терапии» наметились небольшие изменения к лучшему. Особенно перемены были заметны на Яське. Она не пряталась целыми днями в домике, а все чаще сидела снаружи, на стволе дерева. Значит, не зря я тратила время на уговоры Рафы и его команды, терпела придирки Генриха, гнев директора и насмешки сослуживцев, в основном, из научно-производственного отдела. Две смешливые подчиненные Фиры, экскурсоводы, Даша и Фарида, завидев нескладные фигуры бандитских пубертатов, начинали вспоминать анекдоты про Чапаева с ординарцем и звонко раскатисто хохотать, как могут смеяться совсем молоденькие девушки, хорошенькие, полные надежд и ожиданий. Я имела глупость им рассказать, кого напоминают мне помощники Рафы. Теперь девицы не могли без смеха смотреть на своих предполагаемых кавалеров. Правда, предполагали сами кавалеры, а не девушки. Разница в возрасте между гидами и мальчишками была небольшая, вот мои помощники и «положили глаз» на девчонок. Я не собиралась рассказывать им правду. Подозреваю, что такая готовность к сотрудничеству как раз и вызвана наличием симпатичных девчонок в зоопарке, а никак не сочувствием к бедственному положению барсов. Причем, молодое бандитское пополнение не устраивали такие же молоденькие девочки – рабочие по уходу за животными. Подавай им девушек, закончивших биофак университета и не меньше.

После того, как я переехала к Кафее-апе, жизнь постепенно начала налаживаться. На работе, кроме дежурной грызни с Генрихом, других проблем не было. А вы покажите мне ветврача и зоотехника, живущих душа в душу. Такого быть не может и не должно. Изобретение совковой системы сельского хозяйства – должность зоотехника – ненужный нарост на теле нашего многострадального хозяйства. Племенным делом должен заниматься селекционер, желательно, имеющий ветеринарное образование, чтобы соображать лучше, и понимать, что можно, а что нельзя. Снабжением в нормальных условиях занимается заведующий фермой или управляющий хозяйством. А контроль качества кормов осуществляет ветврач. Как и делается во всем мире. И только в нашей системе придумана должность, всюду сующая свой невежественный нос. Надо же как –то оправдать свое существование на белом свете.

Стоит мне задуматься о Генрихе, как начинают одолевать мысли о несовершенстве всей системы сельского хозяйства. Хотя в настоящий момент я далека от этих наболевших проблем. И самое главное, что мучает меня последние недели – убийство кошек. Такое впечатление, что только меня одну волнует: кто и почему. Остальные даже не вспоминают. Если после убийства первой кошки директор собрал совещание, то убийство сервала Яши прошло незаметно. Даже больше, когда я принесла протокол с результатами вскрытия, директор прочитал его и спросил, а ты уверена, что нет такой болезни, когда прорывается диафрагма, и кишки выходят в грудную полость. Почему же, отвечаю, есть такая болезнь. Называется сапог или ботинок, в размаху в живот. Не умничай, попытался возмутиться шеф, не секрет, что недостатки в своей работе врач может списать на условия, пользуясь тем, что люди недостаточно сведущи в медицине.

- Мягко сказано, Виктор Васильевич, - говорю ему, - не только не сведущи в медицине. Про себя ничего не знают, биологический кретинизм населения. Кроме того, откуда дети берутся и как от них избавиться, на самом примитивном уровне, все остальное – за семью печатями. Черная дыра в мозгах населения, затягивающая в свои необъятные просторы понимание, логику, здравый смыл. Даже тот утилитарный уровень, который был у наших предков, у нынешних отсутствует полностью.

- Одна ты, значит, умная и знающая.

- Да где уж нам уж, выйти замуж. Нам бы так бы как нибудь. О чем речь, Виктор Васильевич. Вы что, не согласны с результатами вскрытия. Вроде как Генрих благословенный и тот не усомнился.

- Что-то много смертей у нас в зоопарке в последнее время.

- Так ведь и я о том же. Только вы забыли уточнить одну маленькую деталь. Все смерти – насильственные и одного семейства – кошачьих.

Директор продолжал стоять на своем:

- В первом случае Мура умерла от того, что ей не оказали вовремя нужную помощь.

- Но ведь у нее не отравление было или несварение желудка. Она была ранена в легкое.

- Правильно, - согласился шеф, - а что ветеринары нынче травмы не лечат?

- Ваша взяла, - пришел мой черед соглашаться, - диагностика у Муры была не на уровне. Пневмонию просмотрели. Если бы у нее хоть какой бы один характерный симптом была, а то лежит и от корма отказывается. Даже консультанты не увидели признаков пневмонии. У них опыта побольше моего будет.

- Вот, вот. Консультанты, - услышал ненавистное слово директор, - для чего они нужны – непонятно. Чтобы потом оправдаться можно и за их бумажками от ответственности спрятаться.

- Я не прячусь от ответственности. Зачем вы такое говорите. Накажите, но не попрекайте. А потом, что это изменит. Ведь кошек продолжают убивать.

- Ну, если ты говоришь, что сервала убили, значит, так оно и есть, - пошел на мировую шеф. Не хватает у него запала со мной спорить, это не с Генрихом перепираться.

- Виктор Васильевич, - взмолилась я, - но ведь надо же что-то делать. Расследовать убийство, могут ведь и еще какую-нибудь кошку убить.

- Не убьют, - заверил меня директор, - все под контролем. Больше подобных эксцессов не будет.

- Вашими молитвами, Виктор Васильевич. Но неужели первые убийства безнаказанными останутся.

- А кого ты наказывать собралась, - удивился шеф.

Пришлось сознаться, что не знаю кого. Но очень хочу узнать. Директор на это ответил, что было бы неплохо, если бы я хорошо занималась своими непосредственными обязанностями. Потому что в таком случае одной смертью было бы меньше. А расследованием заниматься некому, да и толку от него будет мало. Сказал, как отрезал, значит, разговор можно считать законченным.

После разговора я спустилась в научно-производственный отдел, пожаловаться Фире на жизнь и на директора. В отношении директора она мне посочувствовала, им тоже иногда достается. Директор имеет привычку при случае помянуть прошлые грехи, о которых позабыли даже сами грешники. Зато о расследования убийства кошек Фира даже слушать не захотела.

- Дались тебе эти убийства, - негодовала подруга, - тебе, что, своих дел не хватает. Кошек не вернешь. А самое главное- даже, если ты найдешь убийцу – ему ничего не будет. У нас законов таких нет, чтобы за убийство кошек зажали.

- Кошка – собственность государства. Убийство – нанесение умышленного вреда социалистической собственности. За убийство не осудят, так хотя бы за порчу имущества.

- Держите меня всемером. Делать тебе нечего. Как ты убийцу найдешь. Это может быть, кто угодно.

- Ну, не скажи, - не согласилась я. – Это должен быть кто-то из работающих в зоопарке, знающих все наши порядки. Кто, где находится, как куда надо попасть. Чужое таких подробностей не знают. А потом, вспомни все случаи нападения на животных. Либо по пьяни, либо воровать пытались. По глупому и сразу их ловили. А тут все тихо, шито-крыто. Все следы заметаны. Чужой так не сможет.

- А почему ты уверена, что этот сотрудник из числа сейчас работающих. Может, он давно в зоопарке работал. А потом решил за что-то отыграться и вот, пожалуйста, прошел тихо, незаметно, - зародила Фира сомнения в моей душе.

- А почему именно кошек убивает, - упорствовала я.

- А причем здесь кошки, - удивилась Фира.

- Я их очень люблю, - призналась я.

- Я тоже их люблю. Ну и что с того. Ты, что считаешь, что кошек из-за тебя убивают?

Я кивнула. Не хотела рассказывать об этом предположении, но Фира сама догадалась. И сделала вывод:

- Ты слишком на себе зациклена. Поверь. Мало ли какие конфликты на работе, но только выходишь за проходную, как одолевают домашние заботы и работа побоку. Оттрубил и забудь.

- Да, ну, - не поверила я, - ты можешь забыть.

- Не только могу, но и делаю это. Своих проблем хватает, чтобы я еще расследованием убийств кошек занималась. Да, и не женское это дело. Мало ли какой маньяк их убивает. Тюкнет тебя по башке – мало не покажется.

- С чего ты взяла, что маньяк, - не согласилась я.

- А с того, что все маньяки с кошек начинают убивать, а потом уже людьми занимаются. Ты про белорусского маньяка читала, который предлагал женщинам подвезти на машине, а сам убивал их. Он начинал убивать с кошек. Сначала кошек, потом людей, чаще женщин. Уж поверь мне. Это путь маньяка. Я много про это читала.

Вот не предполагала, что Фира у нас такой подкованный в криминалистике человек. Мы с ней больше на предмет любви и мужчин общаемся.

После этого разговора я не знала, что мне теперь думать по поводу моих подозреваемых. Может, на самом деле, какой-то бывший обиженный сотрудник зоопарка обиду срывает. Или псих какой тренируется, к будущим преступлениям готовится. Если бы все оставалась, как есть, я бы тоже вместе со всеми постаралась забыть о безвинно убитых кошках. Беспомощно сидящих в клетках. Они не имели возможности постоять за себя. Да, и не умели это делать. Людей не боялись, доверяли им. Вот и поплатились за свое доверие.

Если бы все так и оставалась. Но какое-то предчувствие мне говорило, что этот неизвестный, то ли псих, то ли обиженный мститель, не остановится на двух кошках. Он продолжит убийства, сколько бы я себя не уговаривала, что это случайно, больше такого не повторится. Под ударом все кошки и самое главное, подвергается опасности Осман. Его убийства я не переживу. Сама с ума сойду и тогда, наверное, по логике, пойду людей изничтожать. В отместку, так сказать, за Османа. Еще один психованный народный мститель объявится. Но это я так, преувеличиваю. Скорее всего, зачахну тихо или работу поменяю. В дворники уйду, нынче это модно.