Глава 24

Помощь в поимке голубей пришла оттуда, откуда никто не ожидал. Вечером мы пили чай с Кафеей Латыповной. Ее внук составил нам компанию. Накануне Рафаэль неожиданно ни единым словом не возразил против нашего с Чарой возвращения. И не только не возразил, даже вызвался погулять с собакой. В тот вечер мы гуляли вместе, я смотрела, как он справляется с Чарой и слушается ли она его. Выяснилось, они прекрасно ладят и Чара с большим удовольствием выполняет команды и играет с Рафаэлем. На следующий день я доверила ему погулять с собакой утром, а сама подольше поспала.

Во время совместного чаепития я рассказала Кафее Латыповне о события прошедшего дня, в том числе, и о неудачной охоте на голубей. После завершения рассказа, Рафаэль спросил, сколько мне надо голубей. Таким будничным тоном поинтересовался, как будто каждый вечер мы уточняем детали. Я сказала, что хотя бы два голубя поймать. Или даже одного. Может, барсы его задушат, а есть откажутся, как в случае с кроликом.

- Хорошо, - невозмутимо сказал малой, - принесу одного. А во сколько надо?

- А во сколько ты сможешь?

- Во сколько надо, во столько и смогу.

Ну, ну. Такой молодой, и такой самонадеянный. Вообще-то подобная позиция – прерогатива молодости. Станет постарше, не такой уверенный будет. Тычки под нос, пинки под зад оптимизма убавят. А пока молодой, гуляй, будь смелым и самоуверенным.

- В десять сможешь, - предложила я.

- Я же сказал, что смогу, во сколько надо. И в десять смогу.

На следующий день, утром, я предупредила Артура, что занятие охотой можно отложить. Он не возражал и даже не поинтересовался, почему я дала задний ход. Где-то без пятнадцати десять раздался стук в дверь ветпункта и на пороге объявился Рафаэль. В руках у него был живой голубь, висящий головой вниз. Я спросила:

- Ты чего его вниз головой держишь?

- Так удобнее. А что мне его на руку, как сокола, посадить.

- Да, я просто спросила. Подержи его, пожалуйста, я сейчас ему уколы сделаю.

- Зачем уколы, ты что его, лечить собралась.

- Лечить буду барсов, а голубю введу витамины, которые барсу необходимы.

- А-а, - протянул Рафаэль, - вон как у вас все сложно.

Я набираю из ампул витамины и ввожу в мышцы в нескольких местах маленького тела. Голубь не вырывается, сидит покорно, изредка моргая. Потом мы идем к клеткам барсов, голубь и тут не подает признаков волнения. Я захожу в клетку к Яське, приоткрываю дверцу к Осману и выпускаю голубя. Он летит по клетке шумно хлопая крыльями. Наверное ветки клена, проходящие через клетку ему мешают, потому и шум такой создается. Осман, не мигая, наблюдает за полетом голубя. Делает несколько маленьких шажков, а потом молниеносное движение – и голубь у него в лапах. Я даже не увидела момента, когда барс задушил голубя. В зубах Осман держал уже мертвую птицу. Он уселся на ствол дерева и принялся неторопливо есть свою добычу. Вот так быстро, без шума, плача и истерик.

Все –таки, почему я так спокойно приняла гибель голубя и страдала, слушая отчаянные крики кролика. Может, потому, что голубь умер молча, без раздирающих душу воплей. Неужели те, кто не кричат от ужаса, меньше нас трогают. Разве все дело в том, чтобы тебя услышали, а если не услышат, то как бы тебя нет и не было. Кто громче орет, тот больше берет. Все дело в этом? Если бы кролик молчал, я была бы такой же спокойной, как сегодня? Проверить невозможно. А может, дело не в крике, а в том, что я не могу забыть тех несчастных кроликов, замученных во время демонстрационных опытов в институте. Генетическая вина перед кролями. На птицах демонстрационные опыты не проводились. Наверное, потому я так спокойна.

Мы с Рафаэлем стояли перед клеткой и смотрели, как Осман заканчивает трапезу. Услышав сзади шаги, я ожидала увидеть Артура и уже собралась ему похвастаться, что проблему лечения барсов удалось решить. Но это оказался Азат, заведующий секцией хищных птиц. Он сообщил, что подрались обезьяны, шимпанзе Марс и макак яванский Яша. Оба ранены, насколько серьезно – не видно, вся шерсть в крови.

- То есть, как это – подрались, - не поверила я, - они же в разных клетках сидят.

- Сегодня Катя подменная в обезьяннике работает, она там во время уборки шиберы перепутала, и они случайно вместе в одной клетке оказались, которая между ними находится. Еле разняли, из шланга поливали, перегородкой оттесняли к стенам. Марс Костю укусил сквозь сапог.

Подменная Катя – самая бестолковая бестолочь из всех, что я знаю. Наказание всего зоопарка за грехи наши зоопарковские. И ведь без нее не обойтись. Надо же, чтобы кто-то замещал рабочих на выходных. На эту работу сложно найти желающих. В секциях работают энтузиасты, прикипают к своим подопечным и кочевать по другим животным никто не испытывает большого желания. Вот и приходится брать на работу таких, как наша Катя. Ведь она тезка моей Катюхи, самой умной и ответственейшей из женщин. Имя не значит ничего. Имена одинаковые. Одна – беспросветная дура, другая умница, каких свет ни видывал.

Договариваюсь с Рафаэлем, чтобы к обеду он принес еще двух голубей и бегу с Азатом в обезьянник. Макак яванский Яша – мой любимчик в обезьяннике. Еще, правда, я мартышек зеленых обожаю. С Яшей поладить можно. С оказанием помощи больших проблем не будет, если раны не серьезные и не понадобится оперативное вмешательство. А вот Марса я и осмотреть, как следует, не смогу. Он меня ненавидит, я его тоже не долюбливаю. Даже внешне этот шимпанзе неприятен, с этим своим жутким брюхом, как у любителей пива.

Когда я пришла в обезьянник, Яша уже сидел в переноске, наподобие паланкина и вся процессия направилась ко мне в ветпункт. Идти было недалеко, ветпункт примыкал одной стеной к обезьяннику. При осмотре макаки, во время которого Яша вел себя спокойно, выяснилось, что у него сильно покусана ладонь левой лапы, а последняя фаланга мизинца практически откусана, болтается на кусочке кожи. Еще была содрана кожа не шее и мелкие покусы плеча. С откусанной фалангой проблем было меньше всего. Я надрезала остаток кожи ножницами, удалила фалангу. Теперь осталось зашить рану и обколоть новокаином покусы лапы и плеча. Так называемая, короткая новокаиновая блокада наиболее эффективная процедура при обработке покусанных ран. Единственное дополнение, которое необходимо при проведении блокады - в новокаин надо добавлять какой-нибудь антибиотик, лучше пенициллины, можно и аминоглюкозиды. Тогда уже точно в ране не разовьется инфекция.

Новокаиновая блокада – процедура безболезненная, животные чувствуют только укол иглы, а потом, как только начинаешь вводить новокаин, боли нет, лишь небольшое онемение, как будто это место заморожено. Знаю наверняка, не раз себе делала блокады, когда меня звери в совхозе кусали. Ощущение онемения может не понравится обезьяне. Разгоряченный после драки, Яша способен укусить меня и тогда уже мне самой придется делать обкалывание раны. Очень не хотелось бы из-за пустячных пары швов на палец и обработки ран обездвиживать Яшу.

Из анестетиков у меня есть только калипсол, и желания применить его нет. Это сильный галлюциноген, приматы плохо на него реагируют. Слюнотечение, одышка, повышенное давление, даже на фоне премедикации атропином. А если учесть, что его у меня нет, то ничего хорошего от анестезии ждать не приходится. В прошлый раз в зооветснабе атропина не было. В аптеке его не продадут, список А по условиям хранения, то есть, сильнодействующие и ядовитые вещества. Есть еще ромпун, но приматам его еще никто не применял и я не рискну быть первооткрывателем. Даже кошки, существа довольно устойчивые к наркозу, плохо реагируют на ромпун. В аннотации к этому препарату перечисляются его свойства: успокаивающее, болеутоляющее, обезболивающее и миорелаксационное. Вот о последнем свойстве хотело бы поподробнее, но ничего в инструкции не написано, за счет чего наступает миорелаксация. Поскольку больше всего проявляется эффект обездвиживания животного, то подозреваю, что миорелаксация достигается за счет деполяризации в области синапсов – места сближения двух нервных клеток, и блокировании проведения нервного возбуждения. После применения препаратов, вызывающих деполяризацию рецепторов нередко развивается повышение внутричерепного давления, сердечно-сосудистая недостаточность, мышечные боли. У некоторых животных в результате действия миорелаксанта может уменьшится чувствительность рецепторов к медиатору ацетилхолину, передающему нервное возбуждение в ЦНС, и парализуется нервно-мышечная передача. В переводе на русский – лежит животное после операции и не заметно, как он дышит, если дышит вообще.

После событий последних дней как-то не хочется лишних приключений на мою бедную голову. Решаю зашить кожу на пальце без обездвиживания макаки. Обколю рану новокаином, Яша не почувствует как игла проходит сквозь кожу. Начинаю спокойным голосом уговаривать Яшу потерпеть, глажу его, говорю, какой Марс нехороший и злой и какой умный и добрый мальчик Яша. Достаю из сумки шоколадный батончик и обещаю отдать Яше, если он будет хорошо себя вести. Макака, забыв о боли, заворожено смотрит на шоколадку. По правилам и здравому смыслу нельзя давать сладкое обезьянам, но с одного раза ничего не случится и надо же мне как-то обработать раны.

Беру в руки Яшину ладонь и тоненькой иголкой инсулинового шприца, не торопясь, обкалываю рану новокаином. Обезьяна внимательно следит за моими действиями, не проявляя агрессии. Так же приговаривая и успокаивая, беру иглодержатель с иглой и нитью и прокалываю кожу с одного края раны. Яша как-то подобрался и напрягся. Ему не больно, но он напряжен, что можно понять. Неприятно, когда у тебя в пальце чем-то там ковыряются. Осторожно прокалываю кожу с другой стороны, протягиваю нить и завязываю первый шов. Потом удается наложить второй шов, и суставная поверхность второй фаланги закрывается кожным швом. Теперь главное, чтобы Яша не снял швы. Все таки, столько волнений и напрасно. Ломаю батончик пополам и отдаю половинку Яше. Он есть шоколадку, как мороженое, с наслаждением вылизывая языком, и довольно быстро ее съедает.

Вторую половину обещаю отдать после того, как я обработаю остальные раны. Яша слушает, наклонив голову, потом вздыхает и делает покорный вид. Я уже давно поняла, что с животными надо как можно больше разговаривать, они реагируют на речь, как собеседник, только не отвечают. Зато слушают так внимательно, как люди, наверное, не способны. Животные целиком погружаются в твою речь, впитывают слова, ни на что не отвлекаясь. Опять приговаривая и ворожа, я аккуратно выстригаю шерсть вокруг раны на шее, а потом и на плече. Еще немного уговоров, два притопа, три прихлопа и начинаю инсулиновым шприцом обкалывать раны новокаином. Надо бы, конечно, перед процедурой ввести димедрол, но инъекция эта болезненная. Яша потом может вообще к себе не допустить Поэтому я и решила ввести димедрол напоследок, после того, как сделаю инъекцию антибиотика. Заканчиваю обработку ран и торжественно отдаю Яше честно заработанную половинку шоколадки.

Все, с макакой закончила. Марса пусть Димка осматривает и обрабатывает, он тоже ветврач. Дима был с нами в ветпункте, помогал, но к обезьяне не подходил. К Марсу придется приблизиться. Шимпанзе относится к Димке с симпатией, загадочной для меня. Димка довольно равнодушен к обезьянам, да и к другим животным я большой любви с его стороны не наблюдала, кроме лошадей и собак. Дима каким-то чудом попал в зоопарк сразу после института. Он не отрабатывал по распределению, вообще у него не было распределения. Свободный диплом – большая редкость, во всяком случае, в ветеринарном институте. Сельское хозяйство зовет и ждет своих сыновей и дочерей. И в армию Димон не пошел, хотя не выглядит инвалидом. Мы практически одновременно устроились работать в зоопарк. Рабочая биография Димки покрыта мраком не только для меня, но и для остальных сотрудников зоопарка. Даже Генрих к нему не пристает, что очень не понятно. Директор наш отмалчивается на предмет появления ценного ветеринарного кадра.

Меня вполне устраивает то, что Димка любит лошадей и хорошо их знает. В зоопарке хватает этой гужевой силы. Если честно, я побаиваюсь лошадей. Во время учебы в институте я их не боялась, даже ходила на секцию и ездила верхом. Пока однажды в совхозе одна из лошадей не укусила нашего фельдшера, Михаила Ивановича, пожилого, спокойного человека, очень любящего лошадей. Мы проводили маллеинизацию лошадей, диагностическое исследование на сап. Михаил Иванович подошел к лошади, чтобы закапать маллеин в конъюнктивальный мешок. В это время лошадь схватила его зубами за плечо, резко дернула головой и швырнула от себя. Старый фельдшер покорно отлетел в сторону, потом кряхтя поднялся и поковылял к сан. пропускнику. Я же впала в сопорозное состояние, уставилась на лошадь и стояла молча, не двигаясь. Если бы она на меня побежала, я бы даже пошевелиться не смогла, настолько я была поражена. Поняла бы, если бы лошадь лягнула, встала на дыбы, заржала, но кусаться. Непостижимо. Наверное, я бы так же отреагировала бы, если бы эта лошадь замяукала или заговорила бы человеческим голосом. Начиная с этого случая, мое короткое знакомство с лошадьми закончилось.

Когда Димка на выходных, а надо осмотреть лошадь, я заставляю одновременно сделать закрутку на губу и поднять заднюю ногу. Потому что иначе я не подойду к лошади. Меня парализует от ужаса, а эти умнейшие животные чувствуют мой страх. Приколоться они любят не меньше людей и очень уважают меня попугать, сделать ложный выпад. После которого я с визгом срываюсь с места и убегаю, выглядывая из-за угла и опрашивая рабочего оттуда, поскольку осмотр делает он. В общем, несмотря на все мелкие недостатки Димона, я ценю его, как незаменимого сотрудника.

Конечно же на мою просьбу пойти осмотреть Марса и обработать раны, Димон отреагировал так, как он все реагирует на все мои ЦУ, кроме работы с лошадьми. Волшебная фраза: я не могу, потому что не могу и все тут.

-Сможешь,- мрачно сказала я. – Потому что Марс убьет меня и тогда тебе придется выполнять все работу в зоопарке. Уже не отлучишься по своим таинственным срочным делам.

- Не бойся, не убьет, – попытался отшутиться Димон, - мы рядом будем стоять, шибер наготове держать. Если что – загородим.

- Спасибо, дорогой. После того, как вы загоните Марса за шибер, он не только меня или тебя, Гульсум –апу к своей персоне не допустит.

Гульсум-апа – рабочая по уходу за обезьянами, которую сегодня замещает бестолочь Катя. Гульсум-апа обожает всех своих обезьян, а Марс у нее в любимчиках. Если бы она была, то никаких проблем с Марсом, даже у меня. Она обычно стоит рядом, оглаживает шимпанзе, вкусненькое ему сует, а я аккуратно его осматриваю.

Мы препираемся с Димкой где-то минут пятнадцать. Потом он, собрав целую свиту помощников, идет в обезьянник. Пока мы возились с драчунами, подошло время обеда. Сейчас все заведующие и рабочие секций пошли на кормокухню, а мне надо встретить Рафаэля, «зарядить» голубей витаминами и закинуть птиц барсам в клетку.